– Ну, тогда…

Он поставил бокал, схватил ее за талию и усадил на жаро­прочный пластик.

– Эй, мне холодно! – взвизгнула Керби.

– Конечно! – Брайан обмакнул палец в бокал, стряхнул капли на ее сосок, а затем наклонился и аккуратно слизнул вино с ее груди. – Придется разогреть блюдо…

Плохо дело, если мужчине приходится собирать всю свою волю и силы для разговора с собственным сыном, думал Сэм. И еще хуже, если ты уже собрался с силами и не можешь нигде найти парня.

Кухня оказалась пуста. Не кипел кофе, не поднималось тес­то. Сэм постоял посреди кухни, чувствуя себя слишком боль­шим и неуклюжим – как всегда, когда попадал на территорию, которую считал чисто женской.

Он знал о привычке сына гулять по утрам, но он также знал, что перед прогулкой Брайан обычно готовит кофе и ставит тесто для пирогов или оладий. В любом случае к этому времени Брай­ан всегда возвращался. Еще тридцать-сорок минут – и столовая наполнится страждущими постояльцами!

Сэм немного времени проводил в доме и старался, как можно меньше сталкиваться с гостями, но это не значило, что он не знал о порядках, царивших в «Приюте».

Он мял в руках кепку, испытывая отвращение к себе за под­нимающуюся тревогу. Но все-таки неприятно проснуться утром и обнаружить, что еще один член его семьи исчез. Неожиданно. Без предупреждения. Просто не кипит кофе в кофейнике, не поднимается тесто в большой синей миске под толстым белым полотенцем.

Неужели он сам прогнал мальчика? И неужели ему снова пред­стоят долгие мучительные годы сомнений и угрызений совести?

Сэм закрыл глаза, пытаясь подавить знакомое чувство вины. Черт побери! Он больше не будет изводить себя! Брайан – взрос­лый мужчина. И Аннабелл была взрослой женщиной. Они сами принимали решения.

Он нацепил кепку на голову и решительно направился к двери.

И испытал острое чувство облегчения, услышав насвистыва­ние в саду.

Увидев отца, вышедшего из кухни на затянутую москитной сеткой веранду, Брайан перестал свистеть. Его настроение мгно­венно испортилось. Он снова почувствовал возмущение, обиду и досаду: последние секунды его уединения были омрачены.

Брайан сухо кивнул и протиснулся мимо Сэма в кухню, а Сэм остался на веранде, споря с самим собой. Как мужчина, он без труда понял, что его сын провел всю ночь с женщиной. Рас­слабленное, удовлетворенное лицо Брайана вызвало в нем чув­ство неловкости… и зависти. И не проще ли было бы сейчас уйти и оставить все как есть?

Обреченно вздохнув, Сэм снова сдернул кепку и вернулся в кухню.

– Мне нужно поговорить с тобой.

Брайан оглянулся. Он уже надел фартук и сыпал кофейные зерна в кофемолку.

– Я занят.

Но Сэм не сдался.

– Все равно мне нужно поговорить с тобой.

– Тогда тебе придется говорить, пока я буду работать. – Брайан включил кофемолку, и кухня наполнилась ароматом кофе. – Я немного запаздываю с завтраком.

– Это я заметил. – Сэм вертел в руках кепку, решив не пере­крикивать жужжание кофемолки, и дожидался, когда Брайан отмерит кофе, воду и включит большую кофеварку. – Я… эээ… удивился, не застав тебя здесь.

Брайан вытащил большую миску и начал замешивать тесто.

– Я работаю по собственному расписанию.

– Да, конечно. – Сэм не думал, что его слова будут воспри­няты как упрек, и, видит бог, не знал, как разговаривать с муж­чиной в фартуке, взбивающим муку и масло. – Я просто хотел поговорить о вчерашнем… о вчерашнем вечере.

Брайан на глаз отмерил в миску молока.

– Я сказал то, что должен был сказать, и не вижу смысла в повторении.

– Значит, ты считаешь, что можешь высказаться, а я не имею на это права?

Брайан взял деревянную ложку, привычно обнял одной ру­кой миску и начал взбивать тесто. Приятное ощущение невесо­мости после ночи, проведенной с Керби, испарилось. Тело словно налилось свинцом.

– У тебя было двадцать лет – достаточное время, чтобы вы­сказаться! А сейчас мне надо работать.

– Ты жесткий человек, Брайан.

– Я учился на хорошем примере.

Стрела попала точно в цель. Сэм признал это и не стал спо­рить. Однако ему надоело непривычное состояние просителя. Он отшвырнул кепку.

– Ты все же выслушаешь меня, и закончим с этим!

– Тогда говори. – Брайан вывернул тесто на присыпанную мукой доску и стал яростно месить его. – И действительно за­кончим.

– Я должен сказать, что ты был прав. – Сэм сглотнул под­ступивший к горлу комок. – Все, что ты сказал, верно и спра­ведливо.

Не вынимая кулаки из теста, Брайан повернул голову и уста­вился на отца.

– Что?!

– И я уважаю тебя за то, что тебе хватило смелости сказать это.

– Что?..

– У тебя тесто в ушах? – нетерпеливо поинтересовался Сэм. – Я сказал, что ты был прав и имел полное право высказаться. Сколько еще времени нужно этой проклятой штуковине, чтобы сварить чашку кофе?! – пробормотал он, сердито взглянув на кофеварку.

Брайан снова занялся тестом, не сводя глаз с Сэма.

– Если тебе так необходим кофе, можешь сам нацедить. Сэм пожал плечами, открыл дверцу шкафчика и хмуро уста­вился на хрустальные бокалы.

– Уже восемь лет мы не держим здесь кофейные чашки и круж­ки, – кротко заметил Брайан. – Второй шкафчик слева… над кофейной зоной.

– «Кофейная зона»! – проворчал Сэм себе под нос. – Ка­кие причудливые названия, а человеку не могут налить одну чашку черного кофе.

– Наши капуччино и лэтс пользуются успехом.

Сэм представлял, что такое каппучино… во всяком случае, ему так казалось. Но понятия не имел о лэтс. Он еще проворчал что-то, затем осторожно вынул из кофеварки стеклянный кув­шин и налил кофе в кружку. Сделав первый глоток, он почувст­вовал себя немного лучше и отхлебнул снова.

– Хороший кофе.

– Все дело в зернах.

– И, думаю, немаловажно то, что они свежесмолоты.

– Это самое главное. – Брайан вывернул тесто в миску, на­крыл его, затем подошел к раковине вымыть руки. – Ну, пожа­луй, эту беседу можно назвать первым настоящим разговором за всю нашу жизнь.

– Я был несправедлив к тебе. – Сэм уставился на густую черную жидкость в своей кружке. – Извини.

Брайан выпустил из рук полотенце и снова изумленно выта­ращил глаза.

– Что?

– Будь я проклят, если собираюсь повторять! – Сэм вски­нул голову и обиженно взглянул на сына. – Если я прошу про­щения, ты должен принять его, ты уже достаточно взрослый.